Одиннадцатая имота

Одиннадцатый том посвящён прошлому Кёске и Кирино.

Краткое содержание одиннадцатой имоты:

Вместе с комментариями составителя
(Показать)

Глава I.

Кирино и Кёске пришли в гости к Манами, чтобы что-то там обговорить. Но сразу к делу у японцев не принято, поэтому сначала Кирино пол-дня продаёт конфеты, потом Муми-мама и Муми-папа кормят гостей, а Кирино беседует с братом Манами:
– О-ой, да это же Кирино, – пугается брат, – Давай, я про тебя кое-что расскажу!
– А давай я про тебя тоже кое-что расскажу! – грозит Кирино.
В итоге никто ни о чём не рассказывает. Читатели и Кёске недоумевают, откуда брат Манами знаком с Кирино, и что у них за секреты. До конца книги вопрос так и не решён.

Наконец, все трое героев укладываются спать в одной комнате. Манами предусмотрительно уходит, тем временем Кирино рассказывает про “пять лет назад”.
Оказывается, пять лет назад Кёске не был такой размазнёй, как сейчас. Он был крутым, бесстрашным и всем помогал. Стесняясь и отворачиваясь во все стороны, Кирино сознаётся:
– В то время… только в то время! с тех пор прошло много лет! я… была в восторге от старшего брата.
– Угу, – говорит Кёске. Тоже мне угу!
Раньше они много гуляли вместе, а потом Кёске подрос, стал играть с мальчиками и Кирино бросил. А у Кирино, как мы помним из прошлых серий, ноги были не огого. И обиженная таким поворотом дел, Кирино стала учиться бегать, чтобы когда Кёске говорит ей “А ты догони, тогда будешь играть с нами”, она догнала. Потом догнала и ещё раз догнала.
– Но только из-за этого я брата, конечно, не разлюбила бы! – храбро сообщает Кирино.
Поэтому дальше рассказывает Кёске – о том, что случилось уже не пять лет, а три года назад.

Глава II.

В то время Кёске был в своём классе старостой. И у них была тетрадка, куда можно записать любую жалобу, а староста вприпрыжку бежал помогать. Кёске тех времён обожал помогать, и помогал даже тогда, когда его об этом не просили. Это про него писал Лукьяненко:
– Иногда приходится брать оружие и идти воевать…
– Чтобы всех осчастливить?
– Нет, чтобы защитить себя от тех, кто хочет тебя осчастливить.

И вот поступил запрос осчастливить девочку по имени Сакурай Акими, которая целый семестр не ходит в школу. “Положитесь на старосту”, обрадовался Кёске, и отправился к ней домой, где её, конечно же, не нашёл. Проявив чудеса догадливости, Кёске поймал её в соседнем игровом центре. Там Сакурай Акими сражалась с младшеклассницей, в которой мы по размеру груди и гомосексуальности мыслей узнаём будущую Акаги Сену.
– Ты проиграла потому, что не ценишь эти кулаки, эти горы мускулов, этот пот! Мужчина против мужчины!
– Ты небось яой читаешь? – издевается Сакурай.
– Яой? – задумчиво говорит Сена, – А это мысль… – и уходит.
Кёске и прогульщица знакомятся. Сакурай – неглупая, весёлая, терпеливая девочка, которая учится на одни пятёрки, чтобы реже ходить в школу. Она считает, что школа – пустая трата времени. Подумав, Кёске соглашается, но не сдаётся:
– Но в школе есть друзья, клубы по интересам. Если ты боишься, я с тобой буду в один кружок ходить. Хочу, чтоб ты увидела, что школа – это не только скучно, но и здорово!
Сакурай вздыхает. Она не убеждена.

На другой день Кёске опять в игровом центре. Принёс Сакурай открытку от всех учеников класса: они её любят, скучают, зовут назад в школу. Обещает ходить за Сакурай по пятам, пока та не согласится завтра придти. Сакурай ломается и капризничает. Говорит, что ни за что не пойдёт. И пусть Кёске ходит по пятам, она тут до закрытия. А потом до утра в караоке!
– Угу! Отлично проведём время! – поддерживает Кёске.
Тут Сакурай понимает, что нашла коса на камень, и сдаётся. “Ладно, ладно, завтра буду в школе. Но только один день”.
На следующий день её в школе нет!

Кёске опять идёт в игровой центр. Сакурай смешно прыгает на танц-автомате, в этот момент у неё отваливается грудь и Кёске узнаёт её секрет: Сакурай носит чашечки, т.к. с настоящей грудью у неё пока плоховато. Кёске грозится разгласить этот факт общественности.
– Не мог бы ты, пожалуйста, сохранить это в секрете?
– Хм-м, – думает Кёске, – Но тебе придётся кое-что сделать.
– Так вот ты какой! – пугается Сакурай, но оказывается, что всего-то нужно придти в школу. Ничего не поделаешь, прогульщица соглашается.

Но на этот раз Кёске уже учёный, поэтому рано поутру он берёт с собой Манами и едет забирать Сакурай. Звонит в дверь – не открывают. Пробирается внутрь через окно. В комнате жуткий бардак, Сакурай спит на полу перед приставкой, идти в школу не хочет, т.к. “сердце женщины переменчиво, я с утра хотела идти, но уже передумала”.
– И вообще, мне убраться в комнате надо…
Манами убирается в комнате.
– Сколько места освободилось! Лягу досыпать…
Кёске решительно против!
“Слушай, Косака”, – говорит Сакурай, – “Если я дам тебе полапать грудь, ты уйдёшь?”
Неизвестно, что решил бы Косака Кёске, но Манами решила, что нет, он не уйдёт. (И весьма вероятно, умрёт на этом самом месте). Поэтому план с “полапать грудь” отменяется, и слава богу, т.к. “нужна мне была эта фальшивая грудь!”, говорит Кёске. Сам себе. Обиженно.

Итак, нормальные методы не действуют. Тогда Кёске начинает думать с другой стороны. Как сделать так, чтобы Сакурай сама захотела идти в школу? “Если ты согласишься, выполню любое твоё желание!” “Ну хорошо”, – говорит Сакурай, – “Вот тебе адрес магазина женского белья, купи мне там трусы с зайчиком за тридцать тысяч йен! За свой счёт! И чтоб сам всё сделал, маму или подружку не просил!”
Ура! Сакурай одержала победу! У Кёске просто нет таких денег (это 12 000 рублей, а он девятиклассник), а к магазинам женского белья ему страшно даже приближаться.
Ах, как я соскучилась по школе! – веселится Сакурай, – Так всем и скажу: спасибо огромное Косаке Кёске, что подарил мне такие красивые трусики, чтоб я перестала прогуливать!

Два дня спустя…
Кёске снова появляется в игровом центре с трусами. “Это не ты купил!” – паникует Сакурай. В ответ Кёске показывает фотку, где он с трусами на голове рядом с продавщицей. Не стоит недооценивать Косаку Кёске…
…Минуту! Да это уже готовый извращенец!
Так или иначе, а идти в школу надо. Сакурай вздыхает: “Мог бы и не стараться, я и так собиралась сегодня придти. В этот раз по настоящему…”
Кёске не знает, что она прочла на школьном интернет-форуме, как он хвалился в классе, что к этому дню приведёт её в школу.

Глава III.

Итак, Сакурай стала ходить в школу – пусть не каждый день, а два дня из трёх. Но Кёске этого мало. До выпускного из средней школы осталось три месяца, и класс идёт в поход. Кто-то написал в тетради, что Сакурай должна поехать с ними. Кёске соглашается: “Положитесь на меня!” Свежий воздух, дикая природа, горы, красивые виды – Сакурай обязательно понравится, надо только заставить её поехать.
– Нет, нет, я не хочу – говорит Сакурай, – Это не моё! У меня слабое здоровье, и вообще, чего в походе хорошего?
Но Кёске уже считает, что нашёл к ней подход: её нужно заинтересовать. Она ещё не знает, как это весело! Сначала все едут на автобусах, потом разбивают палатки, идут в гору, останавливаются в гостинице… Сакурай обязательно должна глянуть, всё это так прикольно! Через четыре часа уговоров Сакурай сдаётся. Скрепя сердце, она идёт со всеми в поход, но в дороге ей скучновато. Как она и думала, походы не для неё.
“Это ничего”, – говорит Кёске, – “Вот увидишь, когда мы заберёмся на гору, оттуда будет такой вид! Ты не пожалеешь, что поехала с нами!”

Приезжают к горе. Наверх идти полтора часа, но есть фуникулёр. “Я поеду на фуникулёре”, – говорит Сакурай. Но разве так можно? Ведь она не поднимется на гору по-настоящему, не почувствует, как это здорово, когда преодолеваешь трудности! Виды с открыток и в интернете можно посмотреть.
– Но я очень слабая, – говорит Сакурай, – Мне будет тяжело!
– Ничего страшного, тут не высоко! Ты справишься! Я уверен!
Вздохнув, Сакурай идёт с ним в гору. Разумеется, на полпути она уже отстаёт и еле переставляет ноги. Надо же, удивляется Кёске, она и правда слабая. Так быстро выдохлась! Предлагает понести её на плечах, но Сакурай, конечно, отмахивается. “Ничего, я дойду”. Добравшись до стоянки, она падает от усталости.

“Молоток, Сакурай! Пойдём посмотрим с горы!” – предлагает Кёске, – “Увидишь, мы не зря поднимались”. Ему совестно, что он так загонял несчастную Сакурай, и он хочет поскорее сделать ей приятное. Увидев, как тут красиво, она поймёт, зачем нужно было идти в поход.
Все хорошие места заняты, так что они выбираются за пределы лагеря. Кёске находит офигенный валун прямо над пропастью, и забирается наверх. Вот это вид!
– Залелай! – он протягивает Сакурай руку.
– Что это ещё за рука, – недовольно вздыхает Сакурай, но Кёске уговаривает, и она лезет. Манами остаётся внизу (Кёске о ней позабыл).
Сакурай смотрит с валуна, Кёске ждёт! Сейчас она обрадуется, как и было задумано. Ей должно понравиться! “Ну как тебе?”
Сакурай оглядывается – “Кажется, нас оттуда не слышно”. Поворачивается к Кёске:

– Это, Косака… Как бы сказать-то… В общем, ты конкретно задолбал.

“А ты надеялся, я скажу – вот это да, какой пейзаж?.. Да, я знаю, ты всё это от чистого сердца… Но не думай, что за всё, сделанное от чистого сердца, другие скажут спасибо, вот тебе мой совет.” “Получается, всё, что я для тебя делал, тебя только злило? Я столько старался зря?” – в отчаянии спрашивает Кёске.
Сакурай вздыхает:
– Глупый…
– Кто так обзывается, сам так называется, если не сумел логически обосновать! – возмущается Кёске, – Почему это я глупый?
– Потому что, конечно, мне было при… – кусая губу, говорит Сакурай…
…поскальзывается, падает со скалы и разбивается.

Глава III (продолжение).

На самом деле, только ломает ногу. У автора не хватило пороху убить такого симпатичного персонажа.
Однако Кёске с ней больше не увидится. Поход прерывают, девочку увозят в больницу, а Кёске на следующий день становится самым нелюбимым человеком в классе. Тут-то ему всё припомнили: и что в поход он Сакурай насильно потащил, и что по склону повёл, и что с площадки ушёл без учителей, и что на валун полез. Совсем придурок!
“Да, я был неправ”, – чуть не плачет Кёске у доски, – “Она со мной и говорить-то теперь не захочет. Но пожалуйста, постарайтесь, если она вернётся – сделайте так, чтобы ей в школе нравилось”.
“Он и дальше морализаторствует!” – громко ненавидят Кёске ученики.

Тут поднимается Манами и бьёт кулаком по столу. “Тихо!” Все в ужасе замолкают.
– Вы сами писали те просьбы в тетради, – говорит она, – Вы его до этого довели. Ёко-тян, это ты просила уговорить Сакурай пойти в поход. И когда Сакурай хотела ехать на фуникулёре, ты спорила. Что же ты со всеми его травишь? Потому, что на форуме так договорились?
Ёко-тян, это ведь ты хозяйка форума? Взяла и удалила его. Давай, до свидания.

“Откуда она всё это знает?” – думает Ёко-тян, удаляя свой форум.

Вечером Кёске пытается навестить Сакурай, но Сакурай-мама его не пускает, а дочку переводит в другую школу. Вернувшись домой, Кёске узнаёт, что умерла бабушка, к которой он буквально в прошлой главе обещал съездить с Манами. Сестра плачет в гостиной. Кёске смотрит на это, и не знает, что делать. И ему кажется, что он был ужасным дураком, когда говорил “Неразрешимых проблем нет” и хватался за всё подряд, гордясь тем, как помогает людям.
– Ничего я на самом деле не могу, – думает он, – Никому никакой пользы от моей идиотской бравады. Чего я добился? Испортил жизнь Сакурай? Не могу даже утешить плачущую сестру. Супергерой нашёлся.

Тут, когда у Кёске кризис существования, приходит Манами. Обнимает, утешает его и говорит: “Я знаю, ты старался – изображал сильного перед одноклассниками, перед сестрой, вон как она тобой восхищается. Но Кё-тян, это ни к чему. Не всё в жизни можно исправить, не всегда нужно из кожи вон лезть. Неразрешимые проблемы бывают. Иногда действительно ничего не поделаешь. Бесконечно сильный, бесконечно умный герой бы с ними справился…”
– Но ты – обычный человек. И это нормально.
“Не мучайся так. Живи спокойно, сдавайся там, где ничего поделать нельзя – и всем будет легче.”
И Кёске смиряется с тем, что он – обычный и не всё ему под силу. Раз и навсегда решает, что не будет больше слишком много от себя требовать. Становится таким, каким мы увидели его в первом томе – каким его перестала уважать Кирино.

Глава IV.

Итак, после этого у Кирино с Кёске всё расстроилось. Кёске стал ленивым и безинициативным, Кирино, наоборот, пошла к успеху. Почти три года они не разговаривали.
Остался невыясненным вопрос: за что же Кирино не любит Манами? Оказалось, сестра догадывалась, кто поломал ей брата. Прибегала к Манами скандалить, требовала вернуть Кёске назад, а когда ничего не вышло, перестала с Манами общаться.
“Такого Кёске, каким ты восхищалась, никогда и не было”, – говорит Манами.

Долго ли, коротко ли, проболтав пол-ночи, девочки приходят к взаимопониманию. Но созвала эти посиделки Манами не для себя, а чтоб помирить Кирино и Кёске (куда их мирить, они и так мирные!). Теперь причины “холодной войны” им ясны, но простить друг друга они отказываются.
Зачем нужны эти формальности – непонятно, т.к. по общему мнению Кёске уже опять стал спасателем Малибу, как три года назад: бегает, исполняет чужие поручения. Правда, Кёске считает, что теперь всё совершенно иначе. А Манами многозначительно выражается так: “У вас ведь опять всё вернулось к тому, что было? Понимаешь меня?”
“Яснее некуда”, – говорит Кирино.
И раз всем всё ясно, они ложатся спать.

Утром Кёске приходит в голову идея по такому случаю найти и извиниться перед Сакурай. Сделать это оказывается несложно: Кирино играет в ту же онлайн-игру; они посылают сообщение и мгновенно приходит ответ: “Неужели это правда ты, Косака? Ух ты! Давай встретимся!”
Встречаются в игровом центре. Сакурай почти не изменилась, такая же дружелюбная и открытая. Оба тут же начинают друг перед другом извиняться, что не встретились раньше, оба друг друга прощают. Сплошное недоразумение эта их трёхлетняя размолвка.
“Глупый Косака”, – говорит Сакурай, – “Хотела сказать тебе, что недоговорила три года назад. Тебе интересно?”
“Интересно”, – отвечает Кёске.
“Тогда представь себе, что мы сейчас на той скале”, – просит Сакурай, и очень неловко признаётся в любви.
Да, он задолбал, но было приятно, что Косака ради неё старается. Кёске тронут и распускает сопли. Однако отвечает:
“Извини, Сакурай. Что три года назад, что сейчас, я бы ответил одно и то же…”
– Я люблю другую.

Эпилог.

Вернёмся чуть назад в прошлое, когда Кёске только-только сдал предварительные экзамены, и ещё жил один. В это время Манами у себя дома учит Канако готовить, попутно обсуждая Кёске-проблемы.
Манами говорит, что хотела бы встречаться с Кёске, но шансов у неё мало. И гораздо важнее, чтобы Кёске был счастлив. “Смотри, другие уведут!” – пугает Канако. Но Манами не страшно: Куронеко уже пробовала увести, не получилось.
– Ну и глупая Куронеко! Подумаешь, сестра-бракон, брат-сискон, я бы встречалась и не заморачивалась! – говорит Канако.
– Она не хотела ранить ни Кирино, ни Кёске. И я с ней согласна, я тоже хочу, чтоб все были счастливы.
– Как это – все? Гарем, что ли?! – похоже, Канако забыли сообщить, в какой она книжке, – Ничё не получится! И вообще, сестра, влюблённая в брата – это противно! Да и наоборот тоже! Тут вам не эроге!
Да что вы говорите.
Но, разумеется, Манами имеет в виду не гарем. У неё есть секретный план – но она его не расскажет, т.к. Канако может стать ей соперницей.
– Но если всё получится, Кирино будет плакать.
“Наверное, сейчас Кирино уже осознала смысл того, что я ей сказала давным-давно. Нам нужно просто поговорить, и мы поймём друг друга. И она поможет мне сделать то, что я задумала. Устроить так, чтоб все были счастливы. Не волнуйся, Канако-тян. До выпускного – до того, как Кирино из нашей жизни исчезнет – я добьюсь того, чтоб они стали нормальными братом и сестрой. И тогда все остальные будут в равном положении.”
“Пойду скажу Аясе, чтоб поторопилась объясняться с Кёске”, – размышляет Канако.
“Глупая! Сейчас слишком рано! Кто бы ему сейчас не признался, он всем откажет!”
Но Канако не слушает.

Эпилог, доп. страница.

Кирино соврала, когда сказала, что поссорилась с Манами из-за её влияния на брата.
Три года назад она пришла к Манами спросить совета. И Манами сказала:
“Я поняла… но знаешь, Кирино-тян… Мне кажется, это не совсем нормально – любить брата такой любовью. Мне кажется, это неправильно. Мне кажется, так не принято. Мне кажется, многие люди скажут, что это гадко. И конечно же, братьям с сёстрами нельзя жениться, и родители такого никогда не позволят. И чем сильнее ты его любишь, чем упрямее будешь говорить, что никогда не разлюбишь, тем хуже всё это кончится. Тут уж ничего не поделаешь, и никто, даже Кё-тян, не смог бы ничего сделать. И такой, как сейчас, и даже такой, каким он тебе больше нравился. Потому, что твоего любимого бесстрашного Кёске ты придумала. Поэтому, Кирино-тян, никогда, никому не говори о своих чувствах. Забудь скорей обо всём, сдайся и помирись с братом, какой он есть. И будьте уже нормальными братом и сестрой”

От автора.

Всем привет, как вам 11-й том? Он необычный, о прошлом героев. Надеюсь, вам понравилось. Я сам фигею с того, до чего я дописался. Кто бы мог подумать, что я так глубоко раскопаю жизнь героев из первого тома. Скоро будет новый сезон аниме, ах, как мне повезло с экранизацией! За письма спасибо. И напоследок, переверните страницу.

Пролог 12-го тома.

Мы опять возвращаемся в прошлое: Кёске ещё живёт отдельно, результаты экзамена ещё неизвестны. Кирино с Куронеко и Саори встречаются в Акибе. Кирино говорит, что после окончания средней школы уедет за границу, на этот раз – по работе, надолго. Но будет писать, звонить, а иногда и возвращаться погостить, и от аниме в этот раз не откажется. Так что всё должно быть хорошо.

Кирино с Куронеко и Аясе сидят у Аясе дома. Аясе её пригласила. Канако сообщила им, что у Манами секретный план, “как заставить Кирино плакать”. “Мгхммм”, – говорит Кирино.
“И между прочим, я тут кое-в-кого влюбилась”, – сообщает Аясе. И прежде, чем Кирино успевает за неё порадоваться, уточняет: “В твоего брата”. Минута молчания по здравому смыслу в этой серии ранобе. Наконец, Кирино выдаёт: “Да влюбляйся в кого хочешь, мне-то какое дело. Он всё равно тебе откажет. Ты не представляешь, какой он сискон!”.
“А вот мы возьмём и добьёмся, что не откажет”, – угрожают Аясе&Куронеко, – “И не посмотрим, что ты сестра! Никаких тебе поблажек. Понимаешь, о чём мы?”
Минуту Кирино тихо злится. Потом говорит:
“Ну… ну… НУ ЛАДНО ЖЕ! Я тоже до выпускного такое выкину, что все сестринские игры переплюну!”
“Она слетела с катушек”, – констатирует Куронеко, и на этой весёлой ноте заканчивается том.

Комментарии

11-й том гораздо лучше двух предыдущих. Во-первых, стало ясно, что Фушими Цукаса не закрывает глаза на очевидный подтекст отношений Кёске и Кирино. Во-вторых, от развлекательных рассказов мы вернулись к сюжету. Конечно, новая история и новое прошлое – это не о тех Кирино и Кёске, которые были в первом томе. Тот Кёске был от природы ленивым и “обыкновенным”, не могло у него быть такого сложного прошлого. Не могла и Кирино врать, когда говорила, что 2д и 3д не смешивает – во всяком случае, не могла врать сознательно. В прошлой Имоте главным всегда было то, как аниме сближает людей, и как “обыкновенный” брат приходит на помощь сестре, которую не любит, потому, что в целом он не дурной человек.

Новые Кёске и Кирино совсем не такие, у них запутанные обстоятельства, а у Кирино, как выясняется, долгая история браконства. Что же, она врала? Вот так в лицо говорила брату “не сочиняй”, когда на самом деле была влюблена? В это нельзя поверить. Последние тома, и особенно этот том, всё переворачивают с ног на голову и переписывают характеры героев заново. Жалко, поскольку именно прошлую историю хотелось бы узнать до конца. Чем всё кончилось у “тех” Кирино и Кёске?

Но в остальном книга годная. Весь реквизит для будущего финала расставлен, героям автор придумал прошлое, а заодно сочинил ни к селу, ни к городу такую историю, которую и отдельной книгой не жалко издать, историю трогательную и добрую, как Имота в первом томе. Чем больше вспоминаешь одиннадцатый том, тем больше удивляешься, как для всех героев нашлись место и роль. Манами стала противовесом, представителем всего “нормального” и “общепринятого” – и перестала быть хорошей, поскольку теперь уже непонятно, права ли она или просто оправдывает Кёске, как надзиратели у Стругацких в “Граде обречённом”: всё в порядке, ты молодец, ты не виноват. И советы её больше не кажутся такими мудрыми, и поступок три года назад – правильным.

“Нормальная” Манами против “запретной” Кирино, “обычный человек” или “из кожи вон лезть”, и прав ли был Кёске, говоря, что “неразрешимых проблем не бывает” – или права Манами и “тут уже ничего не поделаешь”? Вот сколько вопросов умудрился задать за 11-й том Фушими Цукаса.
12-й том будет последним и выйдет одновременно с окончанием второго сезона аниме.

8 комментариев

  1. AltSkop
    28 September, 2012 в 09:31 | Ссылка

    Эх, Фушими Цукаса окончательно скатился в натурального графомана =/ как отдельная книга, история бы сгодилась. Особенно если бы Сакурай все-таки разбилась. Драма, драма. Но характеры героев уже совсем не похожи на предыдущую имоту, они просто противоречат друг другу.
    Можно было бы даже назвать книгу простым филлером, ибо чего-то сверхнового в сюжет она не привносит. Скорее, даже наоборот…

    1. 28 September, 2012 в 10:48 | Ссылка

      А мне понравилась. Разве что сумбурно получилось, сюжет разваливается. Но автор хоть попытался сделать честную концовку, а не слить на тормозах и на открытом финале.
      Хотя интересней было бы, если б он не сочинял таких сложных обстоятельств, а просто заставил К и К понять, что они хотят быть друг с другом — сейчас для этого уже не нужно никакой драмы. А два тома потратил, чтоб показать, как на это реагируют остальные. Родители там… Школа.

  2. Jaruo_Chukihi
    30 September, 2012 в 06:49 | Ссылка

    А мне такое развитие не показалось сумбурным!
    Не путать 2Д и 3Д вполне уместно представить и как предложение не путать мечту с реальностью и прошлое с настоящим. Если Кирино любила “спасателя Малибу”, то надломленного “ленивца” она вполне могла и ненавидеть.
    “Прошлый” Кёске вполне имеет корни и в настоящем повествовании 1 сезона: да, он ничего не делает и от всего отстраняется, но окружающие ему крайне интересны; задаваемые им вопросы в числе и качестве никак не соответствуют “уроженному ленивцу”, ему не лень СЛУШАТЬ и ВИДЕТЬ, а это нехилый талант.
    Так что всё уместно, даже ссылка-объяснение на “неузнавание”: сначала узнала, но “а ты кто такая?”, потом косвенное извинение = предложение/согласие “об этом поговорить”.

    Если говорить о замысле Фушими Цукасы, то, нмв, тут дело не в его стратегическом таланте, а твёрдом профессионализме, навыке писать так, чтобы до самого конца не расставлять точки над Ё, а незавершённое всегда возможно трактовать с нескольких ракурсов.
    Имхо, такое продолжение всё ж логичнее: Кирино первой серии не могла испытывать столь глубоких чувств к Кёске из тех же времён без достаточно глубокой предыстории отношений, которые в более кратной писальской версии можно было и опустить.

    1. 30 September, 2012 в 18:07 | Ссылка

      Так я думаю, что Кирино из первой серии чувств и не испытывала) Она совершенно честно сказала, что игры – это игры… Ей несколько секунд даже в голову не приходило, почему брат краснеет. Разве могла такая Кирино иметь в прошлом такие сложные отношения с братом?

      1. Jaruj_Chukihi
        1 October, 2012 в 16:57 | Ссылка

        :)))
        алеф) есть такое слово – сублимация; гони чувства в дверь – они лезут в окно. Ознакомьтесь с точной дефиницией, хотя бы в Вике;
        бет) не недооценивайте девушек, даже 14-летних;
        гимель) разговор достаточно беспредметен, поскольку Фушими Цукаса в первых томах даже в голову не брал, чем закончит… он, имхо, и посейчас окончательно не выбрал. Потому сюжетные ходы креатива и контекст оных подлежат только и исключительно ретроспективной оценке; :)) дело не в том, что я такой умный, дело в том, что Вы зашорены суждениями вокруг вероятного, но, по замыслу автора, не сбывшегося, отсечённого автором. K&K вне креатива не существуют, не так ли?

        1. 2 October, 2012 в 14:25 | Ссылка

          Согласен, если считать “что автор написал, то и правда” – то говорить, конечно, не о чем. Сама постановка вопроса исключает любой спор. Но так неинтересно.
          Обычно, всё-таки, представляют себе героев в жизни и спорят с автором: нет, так не бывает. Я вам не верю!

          1. Jaruo_Chukihi
            2 October, 2012 в 16:42 | Ссылка

            🙂
            Наоборот, тут-то и начинается самое интересное. Видите ли… э-э-эм-м-м… считать, что прав читающий – вот тогда действительно не о чем говорить, поскольку каждый смотрит только на собственных тараканов. Вот подчинение замыслу (а даже и косяку! – сплошь и рядом “косяк” не торчит колом, а меняет картинку; у талантливых авторов такое происходит как правило. См. например, творчество Ю.Никитина, тот вообще о зачисткедавно перестал заботится; плюнул, прижал – прилипло, ну и ладушки) автора и создаёт модель того, что любомудры обзывают, “объективная реальность”… и не нужно “за жизнь” – в жизни бывает вообще всё, даже магия… причём бывает по наиболее вульгарному сценарию. Литература же работает с т.н. “художественной реальностью”, отражающему “правду”, но набором художественных, а не чувственных средств.

            В художественной реальности Имоты первых книг жизненное окончание суть просто порнографический триллер – большего ТА проработка характеров и отношений героев и не позволила бы. Пусть Фушими Цукаса и не знает, чем и как он закончит, но он наверняка знает, чем и как он заканчивать не хочет.
            Ибо себе дороже, пусть даже 68,5% читателей в жизни и предпочли бы поучаствовать в порно.

            Потому любые литературоведческие споры должны быть не о сравнении с т.н. “жизнью”, и о том, ка бы “Я” это написал, если б смог. Прикиньте, и увидите, что в рамках (примерно) 1-5 томов ничего, помимо порно, и не светит…
            🙂 кстати, если уж о жизни: в ситуации “Кёске ночует у Манами” я бы вдул (и таких 80%), без колебаний и оглядок на; зато воздержание Кёске, вряд ли так уж в рамках стратегического замысла Ф.Ц., позволило Ф.Ц. воссоздать неожиданное и неоднозначное прошлое их отношений.

          2. 4 October, 2012 в 03:00 | Ссылка

            Вот вы сначала просите не гадать “как написал бы я, если б смог”, а потом предлагаете прикинуть, что могло быть в рамках 5 томов. И как мне на это отвечать? Придётся, всё-таки, гадать! Сейчас история получается довольно детская, а с героями первых 5 томов можно было рассказать и серьёзную, о проблемной любви, о том, как для всех это плохо кончится. Или хорошо, это уж как решит автор. А можно было просто развить в длинную арку сюжет из первого тома: Кёске помогает злюке-сестре, и они так мирятся. Тоже хороший сюжет.
            В любом случае, неправда есть неправда. Понятно, что автору было сложно выкручиваться, и наверное, он сам не всегда может писать как хотелось бы. Но “художественная реальность” – это не пропуск для любых несуразиц. Девушка прыгает с моста, её ловит тот парень, из-за которого она прыгнула – да, это художественная реальность. Так было нужно потому, что так красивей. Но если этот парень, который прежде над ней издевался, вдруг заявит, что всё это время её любил, то это будет не художественная реальность, а неправда – поскольку не мог любящий человек поступать с ней так, как он поступал всю книгу. Вот раскаяться он, пожалуй, может.

    Ответьте himself: Я передумал

    Если хотите, можно залогиниться.

    *