void

Но кто же мяукал?
– Кстати, Шредингер, а что ты сделал со своим котом? – поинтересовался Планк, – Что-то я давненько его не видел.
– Ох точно! Кот!
Шредингер подскочил ко шкафу, отдёрнул занавеску и выхватил оттуда большой чёрный ящик:
– Забыл вам показать! Любуйтесь: макроскопический объект в неопределённом состоянии.
Легонько помахивая коробкой, он протанцевал через комнату и опустил ящик на стол. По комнате распространился отвратительный запах. Эйнштейн зажал нос:
– Какая гадость!
– Ф-фу, что это такое… – поморщился Планк, – Пахнет мертвечиной.
– Это мой кот! – торжественно провозгласил Шрёдингер.
– Ты его убил?!
– Неизвестно!
Эйнштейн и Планк переглянулись. Шрёдингер, не обращая внимания на них, продолжал:
– Внутрь я посадил кота и положил ампулу с ядовитым газом, запутанную на квантово неопределённое событие. Вероятность пятьдесят на пятьдесят, либо ампула треснула и кот сдох, либо он до сих пор жив-здоров.
Физик любовно потряс коробку. Зловоние расползалось всё дальше по комнате.
– Квантово неопределённый котяра мой, – весело похвалил он кота.
– Живодёр, – произнёс Эйнштейн.
– Почему сразу живодёр?
– Кот-то сдох. Вон как воняет.
Шредингер хитро улыбнулся.
– Думаешь, сдох? – спросил он, – Киса, киса, кис-кис-кис…
– Мяу! – раздалось из коробки. Планк и Эйнштейн подпрыгнули. Эйнштейн перекрестился.
– Чур меня! – воскликнул он, – Кот жив. Что же так дурно пахнет?
Но Планк наклонился к коробке, принюхался и покачал головой:
– Там внутри что-то сдохло, это как пить дать.
– Но что-то мяучет!
Шрёдингер довольно улыбался, развалившись в кресле.

– Так продолжаться не может, – вдруг сказал Эйнштейн, – Меня пугает эта неопределённость! Откроем коробку и проверим.
– Стойте! – Шрёдингер вскочил на ноги, – Не надо, вы всё испортите. Как только вы откроете коробку, наша квантовая система запутается с системой кота, и кот сколлапсирует в одно из двух состояний!
– Можно ещё раз, и по-немецки? – ехидно поинтересовался Эйнштейн, – Так, чтобы поняли даже дураки, вроде нас.
– Суть в том, что он либо выживет, либо сдохнет. А вдруг котяра умрёт! Я же этого не перенесу…
– Не надо было опытов на нём ставить, – мрачно ответил Планк, открывая коробку. Он заглянул внутрь и на лице его отразилось изумление.
– Ну что? – взволнованно спросил Эйнштейн. Планк повернулся к физикам.

– Кот жив, – ответил он.
– Кот умер, – ответил он.
– Не может быть! – воскликнул Шрёдингер. Эйнштейн растерянно почесал нос.
– Что же тогда воняло? – спросил он.
– Кто же тогда мяукал? – спросил он.
– Судя по всему, его двойник из параллельного мира, – развёл руками Планк, – Во всяком случае, теперь сомнений в участи кота нет. Для нас его состояние определено.
– Для нас? – Эйнштейн с любопытством посмотрел на чёрную коробку, – Интересно… А что если кто-то точно так же наблюдает за нами? Вдруг наша система – не максимальная? Вдруг для кого-то мы до сих пор – как тот кот – в двух состояниях?
– Глупости, – Планк махнул рукой, – От такой гипотезы для нас никакой разницы.
– Ну глупости – так глупости, – пожал плечами Эйнштейн.
И они принялись тискать чудесным образом уцелевшего кота Шрёдингера.
И они принялись утешать Шрёдингера, потерявшего любимого кота.

Гипотетический эксперимент
– Фу, ну и духота у этого Шредингера в чулане, – пробормотал Эйнштейн, сидя в полной темноте, прислонившись к двери, – Мочи нет терпеть.
Светило мировой науки раздражённо ударил локтём стальную поверхность за спиной. Дверь не дрогнула.
– И угораздило её захлопнуться! – в тысячный раз выругался физик, – Когда уже Шрёдингер вернётся? И чёрт возьми, почему так темно?
Вытянув руку, он пошарил по стене:
– Неужели здесь нет выключателя?!
Щёлк!
Кнопка нажалась, но свет не зажёгся. Вместо этого раздалось тихое шипение, как будто воздух наполнялся газом.
– Что это? – испуганно спросил Эйнштейн, но, разумеется, ему никто не ответил, – Надеюсь, я ничего не сломал? Эрвин мне голову оторвёт!
Шипение перешло в тихий свист. На лбу учёного выступил пот.
– А вдруг это яд? – испуганно прошептал он, – Для каких-нибудь опытов? Зачем я только полез…
Бух!
Что-то тяжело грохнулось с лестницы вглубь подвала и заскребло там по полу. Эйнштейн вздрогнул и прижался к двери, вглядываясь в темноту и силясь что-нибудь разобрать.
– Кто здесь?! – окрикнул он, – Отвечайте!
Комната безмолвствовала. Тихое шипение прекратилось, и наступила полная тишина. Сердце физика колотилось.
– Я ещё раз спрашиваю, кто здесь?! – крикнул он, но ответа не последовало. Тогда, собравшись с духом, Эйнштейн сполз по ступеням. Одна, вторая…
Вдруг его рука нащупала что-то мягкое. Пот выступил у профессора физики на лбу. Он изучил находку, всё больше нервничая; в темноте перед ним сидел человек. Этот человек не подавал признаков жизни.
– Мёртв, определённо мёртв, – пробормотал Эйнштейн, вытирая лоб рукавом, – Боже, кто это? Почему умер? И ещё тёплый – получается, он сидел рядом со мной? Господи, да не Эрвин ли это?
Пошарив руками, физик нащупал лицо погибшего, и стал проверять на ощупь его черты.
– Скулы, лоб… нет, это не Эрвин. У него другое лицо… Брови… усы… постойте-ка!
Эйнштейн замер, поражённый.
– Это же мои усы!
Он ещё раз ощупал растительность на лице покойника, потом на своём.
– Мои усы. И скулы мои. А одежда? – он протянул руку к одежде, – Ну-ка… и одежда моя! Как же это… А! Стоп! Карманы. У меня в кармане мой огрызок карандаша. А здесь…
В кармане мертвеца тоже был огрызок карандаша. Эйнштейн побледнел и отодвинулся от трупа.
– Д-дурацкая шутка, – пробормотал он, – Откуда Эрвин узнал про карандаш? И это дурацкое шипение. Ну я устрою ему…
– Устроишь кому? – донеслось из-за двери. Физик облегчённо вздохнул.
– Эрвин! – воскликнул он, – Господи, где тебя носит! Отпирай дверь!
– Сейчас, сейчас, ключ не могу найти.
– Что за гадости ты хранишь тут?
– Какие ещё гадости? – глухо спросил из-за двери Шрёдингер, звеня ключами.
– Да эти твои кнопки с шипением!
Звон прекратился.
– Кнопки с шипением? – подозрительно переспросил Шрёдингер.
– По левую руку от двери.
– Ты нажал её?!
– Нажал… – нерешительно ответил Эйнштейн, – Не надо было?
– И ты жив?!
Учёный в ужасе уставился туда, где в темноте таилась дверь:
– А не должен быть?
За дверью воцарилось неловкое молчание. Наконец, Шрёдингер ответил:
– Видишь ли, это была кнопка начала эксперимента. Помнишь, я рассказывал тебе про опыт с котом?
Эйнштейн кивнул, хотя никто кивка не видел.
– Я сделал рабочую модель в моём чулане. Нажатие кнопки выпускает ядовитый газ… или не выпускает. Получается, она не сработала?
– Слава богу, нет, – радостно подтвердил Эйнштейн, – Я жив-здоров. Но страху натерпелся! Кстати говоря, у тебя тут в чулане какой-то че…
Он замер, испуганно оглянувшись.
– Что? – спросил Шрёдингер.
– У тебя в чулане какой-то труп, подозрительно похожий на меня, – жалобно закончил Эйнштейн, – Это ведь не я?
– Так-так-так… – растерянно донеслось из-за двери.
– В смысле, я ведь не могу… и умереть, и остаться жив, как тот кот, а? Это ведь гипотетическое построение?
– Так-так-так… – повторил Шрёдингер.
– Эй! Эрвин! Прекрати меня пугать. Это кукла, да?
Шрёдингер молчал. В подвале становилось очень и очень холодно. Эйнштейн коснулся рукой двери, погладил её ледяную металлическую поверхность – она была совершенно реальной, как реален был весь мир вокруг. Как реально было ещё тёплое тело ниже по ступеням.
– Тогда я не знаю, что делать, – обречённо произнёс Шрёдингер, – Я не могу тебя выпустить. Если я открою дверь, ты сколлапсируешь в определённое состояние, и всё будет кончено.
– Что будет кончено?
– Ты умрёшь, – сказал Шрёдингер, – Или не умрёшь. Останется либо труп, либо ты. Что именно – угадать нельзя.
– Но не сидеть же мне тут до бесконечности! – воскликнул Эйнштейн, – Я так или иначе умру без еды.
– И то правда, – пробубнила дверь, – Выбора нет. Ну что ж, приготовься.
– Как приготовиться?
– Сосредоточься, богу помолись! Не знаю! Я отпираю дверь.
Скрипнул ключ в двери. Эйнштейн зажмурился, собрался с духом и сказал себе: “Я реален. Я – реален. Это всё дурацкая шутка. Я – настоящий. Это был чисто гипотетический эксперимент”.

Дверь распахнулась. Внутрь хлынул яркий слепящий свет.
– Ну слава богу, – непривычно громко объявил Шрёдингер, опускаясь на две ступени и протягивая руку, чтобы помочь другу подняться, – Трупа, разумеется, нет? Ну и ладно, поверю тебе на слово.
Эйнштейн обиженно молчал. Рука повисла в воздухе. Шрёдингер толкнул физика в плечо:
– Эй, вставай, чего расселся…
В последний момент он почувствовал слабый неприятный запах в воздухе и ощутил, как непривычно легко поддаётся тело.

– З-з-з-з-з-з-з…
– Да отвяжись ты!
– Бз-з-з-з-з…
– Пошёл вон! – слесарь Вася ожесточённо замахал рукой, нагоняя воздух, чтобы отпугнуть комара, – Пошёл! Пошёл!
На минуту показалось, что жужжание стало тише: комар улетел в угол и негромко сверещал оттуда. Облегчённо откинувшись на диванную подушку, Вася вернулся к чтению заляпаной жиром газеты, и тут…
– З-з-з-з…
Комар пошёл на второй заход. Руки Василия заработали, сворачивая газету.
– Жужжишь, сволочь, – яростно прищурился слесарь. Он замер, выжидая. Жужжание становилось всё громче, комар пролетел прямо над ухом, изучил обстановку и опустился на левое плечо. Тут-то он и попался.
– Получи!
Шмяк! Метким ударом Вася расплющил комара в лепёшку.

– Мама, мама…
– Н-не… не смотри, сынок, – пробормотала комариха, белая, как мел. Она обняла ребёнка, пряча его у себя на груди. Там, где только что сидел их отец, теперь было кровавое месиво.
– Мама, папа умер?
– Умер.
– Почему папа умер?
Комариха потерянно посмотрела на пятно крови вдалеке.
– Его убила газета, – ответила она, – Нелепая случайность.
– А почему бог его не защитил? Ты говорила, что бог нас защитит – укоризненно сказал ей комарёнок. Мама-комариха неожиданно всхлипнула.
– Я думала, что защитит, – сказала она дрожащим голосом, – Я надеялась… что он не оставит слуг своих. Мы ведь жужжали ему. Мы жужжали ему больше всех в приходе.
Комарёнок всё-таки высунулся из-под маминого плеча и теперь смотрел вдаль, туда, где кровавым пятном прилип их отец, и где высился силуэт бесконечного в своей мудрости бога.
– Я знаю, – решительно сказала комариха-мать, вытирая слёзы – Видимо, мы недостаточно ревностно служили ему. С этого дня мы будем жужжать в четыре раза больше.

Да-да, я в курсе, что комары не кусаются, кусаются комарихи