Эту идею, что самоуважение в человеке чуть ли не главное, я уже не раз встречаю у разных авторов в тех или иных видах. Ренд пишет об этом, Э. пишет так же яростно, Акунин пишет о чём-то похожем, хотя у него это спокойное "достоинство", а не гордое "самоуважение".
Я этого совершенно не могу понять! Я не понимаю, что такое самоуважение. Понимаю, что такое боль, я могу вспомнить боль. Понимаю, что такое комплекс неполноценности, могу вспомнить, когда сомневался в своих силах. Но что такое самоуважение?
Я примерно понимаю поведенческий комплекс, который описывают этим словом. Я знаю, как уважающий себя человек будет себя вести. Не очень хорошо знаю, поскольку сужу по представлениям о других людях и описаниям, но могу предположить. Но у меня нет чувства, которое руководило бы мной таким образом. Я не представляю себе даже близко, на что оно должно быть похоже. Я хожу по пустому дому, разыскивая его.
Все примеры самоуважения, а они редки в книгах и субъективны, у меня объясняются совсем другими мотивами. Я не полезу в грязь не потому, что уважаю себя, а потому, что не хочу запачкаться. Я стараюсь не продешевить потому, что не хочу купить невыгодную, некрасивую вещь, которой буду стесняться. Я стараюсь не предавать и не обманывать поскольку мне эти поступки не нравятся и я не хочу быть таким, каким не были бы мои детские книжные герои.
Мне нравятся чьи-то поступки и я стараюсь быть таким, хотя самоуважение говорит, что я должен любить себя, а не других. Разве стал бы Рорк стараться быть таким, как кто-то другой?
Я стараюсь не приставать к людям не потому, что уважаю себя, а поскольку это бесполезно, я причиню им неприятное, надоем, я в их глазах и в глазах окружающих буду выглядеть навязчиво. А если бы это никому не вредило, так мне не жалко было бы приставать: например, я прохожу игру снова и снова, хотя игра желает меня не пропустить.
Не понимаю, как Рорк может знать всё сам. Это звучит красиво, но ведь не рождаемся же мы со знанием. Мы смотрим на чужое, и редко можно сказать, что видел всё чужое, что есть увидеть.
Китинг просит у Рорка совета: он не знает! Просить совета нормально. Китинг не ждёт, что Рорк решит за него, он хочет услышать чужие мысли, которые не приходили ему в голову. И посмотреть, как они в нём откликнутся. Кому только в голову пришло, что просить совета это просить решить за тебя? Это что-то говорит о пишущем.
И всё же Рорк выглядит красиво. Вот что заставляет искать во всём этом смысл. Рорк сам себе хозяин, с ним может быть по пути, но если нет, то он уйдёт без тебя. Что-то в нём вызывает симпатию.
Но блин! В жизни это вредно. Нельзя от рождения знать, чего ты хочешь и как. Ты будешь хотеть ерунды. Это ложный идеал, человек знает свою цель, когда увидит в жизни многое и составит много своих мнений. Нельзя быть Рорком без того, чтобы всё время слушать, изучать, любить чужое.
Рорк симпатичен тем, что он ни от кого ничего не хочет. Но так построена книга. Красивые герои красивы потому, что успешны. А если бы все отвергали Рорка, а его бы мучало одиночество? Как он справлялся бы с ним? Да и как он справляется со своими бедами, пускай супергеройскими?
Взгляд на Рорка внешний. Когда мы заглядываем в него, то видим душу из камня. Он смеётся над своей болью. Разве люди бывают такими? Ведь это неправда, люди должны такими стать, как они становятся такими?
Ведь книги пишутся для людей. Они рождают в нас симпатии и антипатии, и подсказывают правильные решения. Симпатия к душе Рорка это как симпатия к Арнольду Шварцнеггеру: "да, круто быть таким накачаным", но почти не подталкивает идти в качалку. И никакие решения Рорка не годятся для обычного человека, поскольку души у них совершенно разные.
Ну, что ещё хотел сказать: как обычно у Ренд добро – молодо, сильно, а зло это скрюченные немощные старики. Как обычно женщина на всю книгу одна и сильна только своим полом и тем, что она главная героиня. По одному этому все герои в книге хотят её. Удивительный контраст с мужскими персонажами.
Впрочем, нет: другая девушка, Кэти, симпатична и вообще хороший персонаж.
Наверное, это намекает, как важен внешний взгляд на людей.
Хотелось бы быстрее, выше, сильнее, финальный аккорд! А получилось темнее, темнее, темнее, дерёмся до звонка. Что-то сломалось в Пакте в последней трети и автор дописывал его на злости, а не волшебной фантазии.