void

Ещё одна книга из номинантов всего на свете, хвалёная Хайнлайном “Соринка в оке Господнем“.

Название такое потому, что с какой-то из человеческих планет туманность Угольный мешок похожа на человека в накидке, а из под накидки сияет красный сверхгигант – “глаз Маркенсона”. Эта картина считается одним из чудес человеческого космоса, и называется “ликом Господним”. Возле красного гиганта есть небольшая жёлтая звездочка, к которой нет червоточного хода; туда никто не летал, она висит нетронутая среди людских владений, соринка на красном оке могущественной космической фигуры в накидке. Оттуда обычным ходом прилетает космический корабль, не червоточинный, досветовой – не человеческий.

Если в книгах выбирать главное, то “Соринка” про первую встречу с другим разумом. Я понимаю, что это трагедия, я вижу, как перекликается название с пословицей и с положением людей и мотей, но лучшее, что в этой книге есть, её настоящее содержимое – это разнообразные чувства, которые возникают в душе представителей человечества, впервые шагающих в чужой шлюз. Не так уж на этом заостряется внимание, но вот это описанное фоном, на чём внимание не заостряется, и подкупает больше всего в этой книге.

Понравилось, что в будущее повести очень естественно вписаны русские. Не так, как обычно бывает в западной фантастике, где если про русских вспомнят, то в роли безумных сумасшедших, или вечных противников, или тоталитарной космической империи. Рядом с “Мак-Артуром” летает корабль “Ленин”, и это самый обычный корабль, им руководит адмирал Кутузов, хороший, умный герой. Он ведёт себя как обычный человек. Это замечательно. Что-то есть в этом очень приятное и завидное, такой могла бы быть наша западная фантастика – да, у нас есть Стругацкие и Булычёв, но всё же они русские фантасты, а это американские.

Понравилась бы книга и Юдковскому с его “рациональным подходом”. (Хотя о чём я, он наверняка её читал). До последних глав это книга о безумии – об инерции мышления, о наивности людей, по привычке полагающих себя сильными лишь по числу звёздных систем. О, люди понимают свои риски, понимают, но не ощущают их желудком. Понимающий смотрит по сторонам, переходя дорогу, но лишь тому, кто уже встречался с машинами, в глубине души страшно быть сбитым на переходе. Сколько раз хочется бросить книгу и додумать её по своему – “вы подозрительны, но недостаточно подозрительны; осторожны, но слишком мало. Как же вам не страшно, как же не чувствуете, насколько эфемерно ваше преимущество среди этих дружелюбных врагов”.

Многое в сюжете могло бы пойти иначе, особенно в наше время. Но это фантастика.

Эту книгу хвалят поклонники “Поттера и научных методов”, чуть ли даже не сам автор, и в статьях на tvtropes она считается примером “рассудочного героя”, так что да, я её прочёл. Ну что я могу сказать. Безусловно, это книга о том, что разум побеждает любых варваров, если он экипирован кулаками, пистолетами, телепортацией, телекинезом, прорицанием, бессмертием, спорадическим всемогуществом и роялями в кустах, и в общем-то, уже даже неважно, разум ли это.

Примерный такт сюжета книги: откуда ни возьмись возникло совершенно нечеховское (кхм, ноль-Ч) ружьё в том смысле, что очередная неприятность, которую никто не то, что не предвидел и не заказывал, а вообще неясно, к чему этот поворот. Но герой, поскольку он исповедует неаристотелеву логику, которая непонятно, в чём заключается, но делает всех умными, трезво всё взвесил и ничего не надумал. А потом победил врага с помощью неуязвимости, прохождения сквозь стены и бесконечного оружия. Тем временем, на Земле ещё 150 000 таких же джедаев за неделю построили стопятьсот миллионов заводов потому, что умные.

Ну ладно, временами герой делает разумные выводы (больше в первой книге), но что совершенно точно – книги не о разумности. Даже в этих случаях автор не рассказывает, как герой думает, какими пользуется правилами, как не допускает ошибки, только что “чувства у него под контролем”. Поверхностные объяснения принципов нуль-А не имеют никакой связи с остальным содержанием книги.

– Папа говорит, что Гитлер стягивает вокруг нас кольцо,
– У нас с Германией договор о ненападении, – хрипло сказал Коля, потому что кивать головой или пожимать плечами было уже невозможно. – Слухи о концентрации немецких войск у наших границ ни на чем не основаны и являются результатом происков англо-французских империалистов.
…
– Но самое главное – это решающая мощь нашей Красной Армии. На вражеской территории мы нанесем врагу сокрушительный удар.
– А Финляндия? – вдруг тихо спросила она.
– А что – Финляндия? – Он с трудом скрыл неудовольствие: это все паникер папочка ее настраивает. – В Финляндии была глубоко эшелонированная линия обороны, которую наши войска взломали быстро и решительно. Не понимаю, какие тут могут быть сомнения.

За узкими щелями отдушин холодно полоснуло голубоватое пламя. Колыхнулись лампочки над потолком.
– Гроза, что ли? – удивилась Анна Петровна. Тяжкий грохот обрушился на землю. Вмиг погас свет, но сквозь отдушины в подвал то и дело врывались ослепительные вспышки. Вздрогнули стены каземата, с потолка сыпалась штукатурка, и сквозь оглушительный вой и рев все яснее и яснее прорывались раскатистые взрывы тяжелых снарядов.
– Склад! – вдруг закричал Федорчук, вскакивая. – Склад боепитания взорвался! Точно говорю! Лампу я там оставил!

Густой желтый свет пропитанной салом пакли освещал их. Горбатые тени метались по сводам, уходившим во мглу, и Плужников слышал, как бьется ее сердце.
– Зачем ты здесь? – с тоской спросил он. Мирра впервые подняла лицо: свет факела дробился в слезах.
– Ты – Красная Армия, – сказала она. Ты – моя Красная Армия. Как же ты можешь? Как же ты можешь бросить меня?

Мирра потупила глаза, вылезла и села на кирпичи, заботливо обтянув платьем колени.
– Так вот ты какая, оказывается.
– Ну, такая, – сердито сказала она. – Не смотри на меня, пожалуйста. Не смотри, а то я опять залезу в дырку.
– Ладно. – Он улыбнулся. – Я не буду, только ты слушайся.

Прочёл завалявшуюся у меня книжку, которая называется “The Doomsday Book”, её написала тётка по имени Конни Виллис, которую я сначала принял за дядьку по имени Конни Вильямс.

Про то, как историки из Оксфорда отправили экспедицию в средние века за несколько лет до эпидемии чумы. Но что-то пошло не так, и в самом Оксфорде начинается сначала пустячная, а потом всё более серьёзная эпидемия неизвестной болезни. И девушка, попавшая в прошлое, тоже ей заражена. И в то же время, возможно, перепутана точка прилёта и девушка попала в ту самую холодную осень, когда в средневековую Англию на самом деле приходит “чёрная смерть” – болезнь, которая выкосила половину Европы, оставляла пустыми целые города, при которой мёртвых бросали на улицах и сваливали в ямы, а живые копали могилы себе и своим близким.

Сначала повесть немного скучновата, герои чуть комичны и неправдоподобны, но во второй трети она становится жуткой, и дальше уже сложно оторваться. Это книга-катастрофа, как фильм “Титаник”, только про эпидемию. Эта часть в ней написана безупречно, и я так и знал, что книга наверняка награждена критиками, так и оказалось: это одна из немногих книг, получивших сразу Хьюго и Небулу – как, например, “Игра Эндера” и “Дюна”.

А неизвестная мне тётка затем написала продолжение, которое получило Хьюго, а затем ещё одно, которое опять и Хьюго и Небулу, и вообще у неё почти каждая книга собирает полки наград, а я ничего о ней не слышал (У них там с Урсулой ле Гуин всё поделено).

О названии: Domesday book – был такой исторический документ 1086 года, перепись населения и имущества в Англии. Книгой страшного суда её назвали потому, что как записали, так потом брали налоги, и изменить решение было нельзя.